POP noavatar
Новичок
| E-mail | Цитата | В оффлайне | IP Взято из ЖЖ Владимира Марочкина. http://marochkin.livejournal.com/ Долго плутая по Химкам, мы добрались, опаздывая, до молодежного клуба «Восход». Это было неказистое кирпичное, брежневских времен двухэтажное зданьице, запрятанное среди жилых домов старых Химок. Но внутри – и сцена, и зрительный зал, и кружки, и огромное количество разных грамот и кубков, выставленных вдоль стен. Захватив один из кабинетов, расставив свет и камеры, мы начали интервью… - Все началось с моего деда, - сказал Михаил Жемчужный. Мой дед – Михаил Жемчужный – известный танцор. Они с моей бабушкой были звездами, их очень любил Брежнев. У деда был определенный имидж: длинные волосы до пояса, кожаный пиджак, кожаные брюки, сапоги – и все это было проклепано. И так он ходил по улице. Это не был металлический имидж, это был цыганский имидж: весь в клепках и шипах. Я видел этот образ и понимал, что дед крут. И я хотел ему подражать. А потом мой брат Антон Гарсия создал группу «Шах». Они уже сделали программу и их пригласили на ответственный концерт. Но басист неожиданно заболел. Я прихожу к брату, а он спрашивает: «Хочешь поиграть с нами?» -«Конечно, хочу!» Все-таки Антон – мой старший брат, а потому всегда являлся для меня примером. «Ты будешь играть на басу!» - сказал Антон, дал мне в руки гитару и включил группу Queen. Я сказал: «Я не хочу на басу, я хочу, как ты - на гитаре! -Пойми, Мишок, у нас в группе уже есть гитарист. Это я! -Но у этой гитары только четыре струны, а у твоей шесть. Четыре – это не круто! Но в конце концов он убедил меня взять бас, я выучил программу и вышел на сцену. Этот драйв был мой! Потому что цыганский драйв, в принципе, агрессивен. Но это не воинственная агрессия, не милитаристическая, нет! Это агрессия, которая направлена сама на себя. Может быть, где-то даже самоуничтожающаяся. Это называется «огонь изнутри». Я это почувствовал, когда вышел на сцену. И этот драйв меня зацепил, потому что этот драйв был мой. И он соединялся с рок-культурой! Я начал играть эту музыку не потому, что это было модно, а потому, что это было наше! Моё! Я очень органично влился в коллектив. С самого первого выхода, я стал появляться на сцене в цыганской красной рубашке и металлическими прибамбасами. Дед, конечно, ворчал: «Почему ты поешь на англиском языке? Ты хотя бы «романэ» спел бы! Вышел бы, как дал бы «венгерку», отбойчики – зал бы лежал!» «Дед, это не то! Пойми!» - говорил я, но некоторые фишки откалывал. Антон сердился на это, но публике нравилось. Она сразу приняла эту эстетику, и на этом мы сделали себе имидж. Мама была в восторге. Она была моей поклонницей, и сама одевала напульсники, идя на концерт...» Я спросил Михаила, где они доставали металлические куртки и атрибутику? «Тогда негде было достать ни курток, ни штанов, поэтому ребята просто сдирали дермантин с кресел и сами шили себе металлический прикид. Но мне было легче. Мой дед был известный артист, а потому всегда можно было что-то достать. Дед шил свои концертные костюмы в мастерских Большого театра, а там материал всегда есть. Потому у меня всегда была кожаная одежда. Я был на вершине этого момента. Правда, всегда немножко корректировалось: вместо цыганско-пиратских нарядов – кожаные «косые» куртки». Михаил сказал, что хотел бы снова собрать «Шах» (Ага, была такая инфа,что он готов записать новый альбом Шаха, при условии получения в качестве аванса пять тыщ грина - прим. Попа), но у Андрея мотоциклетный бизнес, а Антон стал серьезным композитором, пишет классическую музыку. «Я позвонил Антону, но тот сразу спросил, что мы будем петь? «Петь на русском языке, - сказал Антон, - я не хочу. Формат «Нашего радио» меня не интересует. Так что пусть уж лучше «Шах» останется легендой…» Уйдя из «Шаха», Михаил вместе с женой Ольгой собрал коллектив, который назывался «Суббота» - по названию одной из песен. «Мне не хотелось на волне того успеха, когда мы играли на стадионах и во дворцах спорта, идти в ресторан. И мне подумалось: а почему цыгане не поют свои подлинные песни? Не «Эх, раз, еще раз!», а прожжённые кострами таборные песни? И мы записали целую пластинку цыганских баллад. Но она пошла только в Америке, а у нас ее не очень поняли». Разумеется, я не мог не спросить Михаила о связи между таборной цыганской музыкой и трэшем, так как некоторые музыковеды считают, что основа трэша – это именно цыганская таборная музыка. На это Жемчужный ответил так: «Прежде всего трэш близок своей энергетикой. Но действительно, те медленные вещи, которые мы исполняли, очень похожи на цыганские романсы, и даже гармонии такие же. Я думаю, что это идет со времен хиппи – такая гармонизация. А в быстрых вещах – там цыганская энергетика проявляется за счет эстетики отверженности. Это отверженные. Это эстетика пиратства. Там дух пиратский, потому что цыгане всегда были отверженным народом. Они противопоставляют себя обществу. Но это общество, в принципе, их всегда хорошо принимает, потому что цыгане – веселые, приветливые люди. Но национальной цыганской музыки не существует. Это культура, которая взяла в себя лучшие образцы музыки всех стран, и преломила через свой драйв. И трэш действительно близок к этому по энергетике, поэтому я в эту музыку и влился, она для меня не была веянием моды, как для других моих сверстников, для меня это был естественный драйв. Но если рок-музыка изначально была протестом, то с трэшем не совсем так. На трэш-концерты ходили даже сорокалетние мужчины в напульсниках! Когда мы приехали в город Надым, мы увидели дядек по сорок лет в напульсниках, и я говорю Антону: «Мы должны здесь очень хорошо выступить!» Трэш - это немного другая эстетика: не против власти, не против среды, а это прежде всего романтика! Мы не были сатанистами, не были против власти, мы пели о мотоциклах, о дорогах, о любви, о природе, например: «Прощай, мой снег!» - Ну, а как же «Masdon must die»? – подколол я. Михаил заулыбался – ему было приятно, что я знаю секрет этой песни. Он залихватски сыграл рифф из «Masdon must die» и сказал: «Masdon’ы на цыганском языке – это обыватели, которые закрылись в своих обывательских проблемах и им ничего больше не интересно. Откуда это пошло? Я думаю, что от слова «мастодонты», то есть толстокожие люди, которые ничем не прошибешь. Поэтому мы с братом придумали такую песни: «Масдоны должны умереть!» Да, агрессивно. Может быть, даже слишком…» (Мне всегда казалось, что текст там поётся только в припеве, а куплет представляет из себя нечто вроде "хули-в-туле-тру-ля-ля". - прим.Попа) - Знаешь, как еще переводили название этой песни? «Пиджаки должны умереть!» - вспомнил я. Михаил звонко рассмеялся и сказал: «Да, в то время это было актуально. Потому что в стране шли перемены. И обо мне даже написали в какой-то газете: «Маяк перестройки Михаил Жемчужный ведет молодежь вперед! После его концертов молодежь становится духовно богаче...» - Почему ты ушел из «Шаха», если все так шло хорошо? Михаил немного помялся, но потом решился рассказать все, как на духу: «Это был период разногласий. Я ощущал себя будто в тисках, потому что все творчество принадлежало Антону, а я это только красиво исполнял. «Шах» была закрытая группа для экспериментов. А во мне тогда проснулось национальное самосознание, и я хотел, чтобы в нашей музыке стало больше цыганских мотивов. Я считал, что вокруг слишком много групп, исполняющих такую же музыку, и нам надо чем-то от них отличаться. Но когда я попробовал предложить мои новые идеи, то у нас с Антоном возникло непонимание. И я ушел из «Шаха». Я попытался создать собственную команду, но она просуществовала меньше полугода. Для меня это был очень болезненный период. Я никогда не имел представления о тех организационных проблемах, с которым сталкивается любой коллектив, и даже моих родителей я видел лишь на лучших их выступлениях, но не знал, сколько нужно затратить сил, чтобы их подготовить. Кроме того выяснилось, что у нас в стране цыганскую музыку воспринимают только, как ресторанную: чтобы с гитаркой да бокальчик поднести. А я не хотел в ресторан. Я хотел драйва! Я выступал в ресторанах так, как выступал на сцене, а это никому не было нужным. Но деваться было некуда…» Зато сейчас Михаил Жемчужный работает в администрации города Химки. Он начальник отдела по делам молодежи. Михаил достал плакат группы «Шах», гордо развернул его: «Вот какой я был! Сейчас мало кто поверит!» Он действительно был великолепен на старом плакате: в цыганской рубашке, с длинным развевающемся на драйве хаером, с гитарой на перевес… - С таким хаером тебя, наверняка, милиция то и дело останавливала? Да, - рассмеялся Мишок. – Постоянно. Манит меня мент пальцем и зовет: "Эй, командир!" (они меня «командиром» называли). Подхожу. -Фашист? - спрашивает, указывая на мой хаер. -Нет. Цыган! -Металлист, наверное? -Да, металлист! -Паспорт есть? -Да, есть! -Ну ладно! Иди! Но самая большая проблема была не с хаером, а с курткой с шипами. Привезли мне однажды «фирменную» куртку, на плечах которой было много-много маленьких, но очень острых шипов. Однажды на вокзале ко мне подошел мент и, спрашивая документы, что есть силы хлопнул меня по плечу. И вся ладонь – в крови. Привезли меня в отделение и заставили отвинчивать эти шипы. Но вскоре туда за мной приехала мама, в то время – заслуженная артистка СССР. (Сейчас она - народная артистка России). Она построила отделение и пообещала этому менту, что снимет его с должности! После чего он ввинчивал в куртку те шипы, которые я уже успел вывинтить оттуда… |
33 | Дата рег-ции 27 Дек., 2006 | Отправлено: 14:12 - 21 Окт., 2007 | Исправлено: POP - 21 Окт., 2007 (14:17) | 80 |
|
|