POP
noavatar
Новичок
 | E-mail | Цитата | В оффлайне | IP
Взято из ЖЖ Владимира Марочкина. http://marochkin.livejournal.com/
Долго плутая по Химкам, мы добрались, опаздывая, до молодежного клуба
«Восход». Это было неказистое кирпичное, брежневских времен
двухэтажное зданьице, запрятанное среди жилых домов старых Химок. Но
внутри – и сцена, и зрительный зал, и кружки, и огромное количество разных
грамот и кубков, выставленных вдоль стен. Захватив один из кабинетов,
расставив свет и камеры, мы начали интервью…
- Все началось с моего деда, - сказал Михаил Жемчужный. Мой дед –
Михаил Жемчужный – известный танцор. Они с моей бабушкой были
звездами, их очень любил Брежнев. У деда был определенный имидж:
длинные волосы до пояса, кожаный пиджак, кожаные брюки, сапоги – и все
это было проклепано. И так он ходил по улице. Это не был металлический
имидж, это был цыганский имидж: весь в клепках и шипах. Я видел этот
образ и понимал, что дед крут. И я хотел ему подражать. А потом мой брат Антон Гарсия создал группу «Шах». Они уже сделали
программу и их пригласили на ответственный концерт. Но басист
неожиданно заболел. Я прихожу к брату, а он спрашивает: «Хочешь
поиграть с нами?» -«Конечно, хочу!» Все-таки Антон – мой старший брат, а
потому всегда являлся для меня примером.
«Ты будешь играть на басу!» - сказал Антон, дал мне в руки гитару и
включил группу Queen. Я сказал: «Я не хочу на басу, я хочу, как ты - на гитаре!
-Пойми, Мишок, у нас в группе уже есть гитарист. Это я!
-Но у этой гитары только четыре струны, а у твоей шесть. Четыре – это не круто!
Но в конце концов он убедил меня взять бас, я выучил программу и вышел на сцену.
Этот драйв был мой! Потому что цыганский драйв, в принципе, агрессивен.
Но это не воинственная агрессия, не милитаристическая, нет! Это агрессия,
которая направлена сама на себя. Может быть, где-то даже
самоуничтожающаяся. Это называется «огонь изнутри». Я это почувствовал,
когда вышел на сцену. И этот драйв меня зацепил, потому что этот драйв
был мой. И он соединялся с рок-культурой!
Я начал играть эту музыку не потому, что это было модно, а потому, что это
было наше! Моё! Я очень органично влился в коллектив. С самого первого
выхода, я стал появляться на сцене в цыганской красной рубашке и
металлическими прибамбасами.
Дед, конечно, ворчал: «Почему ты поешь на англиском языке? Ты хотя бы
«романэ» спел бы! Вышел бы, как дал бы «венгерку», отбойчики – зал бы
лежал!»
«Дед, это не то! Пойми!» - говорил я, но некоторые фишки откалывал. Антон
сердился на это, но публике нравилось. Она сразу приняла эту эстетику, и
на этом мы сделали себе имидж. Мама была в восторге. Она была моей
поклонницей, и сама одевала напульсники, идя на концерт...»
Я спросил Михаила, где они доставали металлические куртки и атрибутику?
«Тогда негде было достать ни курток, ни штанов, поэтому ребята просто
сдирали дермантин с кресел и сами шили себе металлический прикид. Но
мне было легче. Мой дед был известный артист, а потому всегда можно
было что-то достать. Дед шил свои концертные костюмы в мастерских
Большого театра, а там материал всегда есть. Потому у меня всегда была
кожаная одежда. Я был на вершине этого момента. Правда, всегда
немножко корректировалось: вместо цыганско-пиратских нарядов – кожаные
«косые» куртки».
Михаил сказал, что хотел бы снова собрать «Шах» (Ага, была такая
инфа,что он готов записать новый альбом Шаха, при условии получения
в качестве аванса пять тыщ грина  - прим. Попа), но у Андрея мотоциклетный бизнес, а Антон стал серьезным композитором, пишет классическую музыку.
«Я позвонил Антону, но тот сразу спросил, что мы будем петь? «Петь на
русском языке, - сказал Антон, - я не хочу. Формат «Нашего радио» меня не
интересует. Так что пусть уж лучше «Шах» останется легендой…»
Уйдя из «Шаха», Михаил вместе с женой Ольгой собрал коллектив, который
назывался «Суббота» - по названию одной из песен.
«Мне не хотелось на волне того успеха, когда мы играли на стадионах и во
дворцах спорта, идти в ресторан. И мне подумалось: а почему цыгане не
поют свои подлинные песни? Не «Эх, раз, еще раз!», а прожжённые
кострами таборные песни? И мы записали целую пластинку цыганских
баллад. Но она пошла только в Америке, а у нас ее не очень поняли».
Разумеется, я не мог не спросить Михаила о связи между таборной
цыганской музыкой и трэшем, так как некоторые музыковеды считают, что
основа трэша – это именно цыганская таборная музыка. На это Жемчужный
ответил так: «Прежде всего трэш близок своей энергетикой. Но
действительно, те медленные вещи, которые мы исполняли, очень похожи
на цыганские романсы, и даже гармонии такие же. Я думаю, что это идет со
времен хиппи – такая гармонизация. А в быстрых вещах – там цыганская
энергетика проявляется за счет эстетики отверженности. Это отверженные.
Это эстетика пиратства. Там дух пиратский, потому что цыгане всегда были
отверженным народом. Они противопоставляют себя обществу. Но это
общество, в принципе, их всегда хорошо принимает, потому что цыгане –
веселые, приветливые люди. Но национальной цыганской музыки не
существует. Это культура, которая взяла в себя лучшие образцы музыки
всех стран, и преломила через свой драйв. И трэш действительно близок к
этому по энергетике, поэтому я в эту музыку и влился, она для меня не
была веянием моды, как для других моих сверстников, для меня это был
естественный драйв.
Но если рок-музыка изначально была протестом, то с трэшем не совсем
так. На трэш-концерты ходили даже сорокалетние мужчины в напульсниках!
Когда мы приехали в город Надым, мы увидели дядек по сорок лет в
напульсниках, и я говорю Антону: «Мы должны здесь очень хорошо
выступить!»
Трэш - это немного другая эстетика: не против власти, не против среды, а
это прежде всего романтика! Мы не были сатанистами, не были против
власти, мы пели о мотоциклах, о дорогах, о любви, о природе, например:
«Прощай, мой снег!»
- Ну, а как же «Masdon must die»? – подколол я.
Михаил заулыбался – ему было приятно, что я знаю секрет этой песни. Он
залихватски сыграл рифф из «Masdon must die» и сказал:
«Masdon’ы на цыганском языке – это обыватели, которые закрылись в своих
обывательских проблемах и им ничего больше не интересно. Откуда это
пошло? Я думаю, что от слова «мастодонты», то есть толстокожие люди,
которые ничем не прошибешь. Поэтому мы с братом придумали такую
песни: «Масдоны должны умереть!» Да, агрессивно. Может быть, даже
слишком…» (Мне всегда казалось, что текст там поётся только в припеве,
а куплет представляет из себя нечто вроде "хули-в-туле-тру-ля-ля". - прим.Попа)
- Знаешь, как еще переводили название этой песни? «Пиджаки должны
умереть!» - вспомнил я. Михаил звонко рассмеялся и сказал: «Да, в то
время это было актуально. Потому что в стране шли перемены. И обо мне
даже написали в какой-то газете: «Маяк перестройки Михаил Жемчужный
ведет молодежь вперед! После его концертов молодежь становится духовно
богаче...»
- Почему ты ушел из «Шаха», если все так шло хорошо?
Михаил немного помялся, но потом решился рассказать все, как на духу:
«Это был период разногласий. Я ощущал себя будто в тисках, потому что
все творчество принадлежало Антону, а я это только красиво исполнял.
«Шах» была закрытая группа для экспериментов. А во мне тогда проснулось
национальное самосознание, и я хотел, чтобы в нашей музыке стало
больше цыганских мотивов. Я считал, что вокруг слишком много групп,
исполняющих такую же музыку, и нам надо чем-то от них отличаться. Но
когда я попробовал предложить мои новые идеи, то у нас с Антоном
возникло непонимание. И я ушел из «Шаха». Я попытался создать
собственную команду, но она просуществовала меньше полугода. Для меня
это был очень болезненный период. Я никогда не имел представления о тех
организационных проблемах, с которым сталкивается любой коллектив, и
даже моих родителей я видел лишь на лучших их выступлениях, но не знал,
сколько нужно затратить сил, чтобы их подготовить. Кроме того выяснилось,
что у нас в стране цыганскую музыку воспринимают только, как
ресторанную: чтобы с гитаркой да бокальчик поднести. А я не хотел в
ресторан. Я хотел драйва! Я выступал в ресторанах так, как выступал на
сцене, а это никому не было нужным. Но деваться было некуда…»
Зато сейчас Михаил Жемчужный работает в администрации города Химки.
Он начальник отдела по делам молодежи.
Михаил достал плакат группы «Шах», гордо развернул его: «Вот какой я
был! Сейчас мало кто поверит!»
Он действительно был великолепен на старом плакате: в цыганской
рубашке, с длинным развевающемся на драйве хаером, с гитарой на
перевес…
- С таким хаером тебя, наверняка, милиция то и дело останавливала?
Да, - рассмеялся Мишок. – Постоянно. Манит меня мент пальцем и зовет:
"Эй, командир!" (они меня «командиром» называли). Подхожу.
-Фашист? - спрашивает, указывая на мой хаер.
-Нет. Цыган!
-Металлист, наверное?
-Да, металлист!
-Паспорт есть?
-Да, есть!
-Ну ладно! Иди!
Но самая большая проблема была не с хаером, а с курткой с шипами.
Привезли мне однажды «фирменную» куртку, на плечах которой было
много-много маленьких, но очень острых шипов. Однажды на вокзале ко мне
подошел мент и, спрашивая документы, что есть силы хлопнул меня по
плечу. И вся ладонь – в крови. Привезли меня в отделение и заставили
отвинчивать эти шипы. Но вскоре туда за мной приехала мама, в то время –
заслуженная артистка СССР. (Сейчас она - народная артистка России). Она
построила отделение и пообещала этому менту, что снимет его с
должности! После чего он ввинчивал в куртку те шипы, которые я уже успел
вывинтить оттуда…
 |
| 33 | Дата рег-ции 27 Дек., 2006 | Отправлено: 14:12 - 21 Окт., 2007 | Исправлено: POP - 21 Окт., 2007 (14:17) | 80 |
|
|
Читать 
